На главную
Идя навстречу многочисленным пожеланиям граждан, ознакомившихся с рассказом о борьбе с пьянством, я запланировал
серию маленьких рассказов об истинном содержании тяжкого воинского труда в войсках славного ГУМО.
Одна из основных задач моей 1-й роты была охрана и сопровождение воинских грузов. Звучит красиво,
но как всегда за этой красотой стояла суровая проза жизни, которая заключалась в давящей несусветной
ответственности за порученный тебе эшелон (а мы не яблоки возили), это и правда охранять надо было хорошо,
как завещал великий Лаврентий Палыч - куратор советской ядерной программы. И мы этот завет беззаветно выполняли,
не всегда находя понимание у местных жителей, которых сгонял с привычных троп и тропинок зычный рёв часового-
"стой стрелять буду, обойди вправо-влево", подкреплённый лязгом затвора. И пока туземцы выбирали между
право-лево, наш "Фантомас"- тупорылый тепловоз давал три коротких-сигнал отправления, часовые прыгали на
площадки и пока, до новых встреч, гуляйте местные,где душа пожелает, пока волей диспетчера наш совсекретный
состав опять не вставал на переезде, где с утра пол-посёлка спешит на работу. И где-то под Брянском, помню,
преклонных лет старушка, глядя на наш влетевший на станцию куцый литерный- три спецвагона и два вагона
прикрытия с торцов эшелона, из которых на остановке сразу выскочили часовые с автоматами, закричала:
"Во,золото везут!!!". Мне прямо сразу захотелось на зелёном боку "спеца" мелом и огромными буквами
написать:"Граждане, мы не золото везём!", а то ведь пустят ведь под откос, старые партизаны.
А кроме этой ответственности давила бытовуха - то, что пропевается в словесном сопровождении сигнала тревоги:
"Ни поспать, ни пос-ать, всё бегом, всё бегом, всё бего-о-ом!" Спать начальнику караула разрешалось только
между перегонами. На на западе они через час-полтора, зато на востоке - по 6 и даже был один через 9 часов.
А тут не уснёшь, думая, как там часовой на продуваемой "тормозухе" - тормозной площадке крытого вагона на
скамеечке в три доски и прикрытый от выпадения только жидкой перекладинкой. "И спать хочется и Родину жалко!"
А бывало в командировках всякое. И на тормозуху сбежавшие зэки бросались, и фотографировать нас пытались не раз,
и проверки всякие дурацкие по линии самых отмороженных активистов КГБ были. И всё это под грохот колёс по рельсам. Прибавьте к этому
опротивевшее раз и надолго меню. На завтрак каша с рыбой, не к ночи помянутый минтай в запахе масла, на обед суп
с киселём или компотом (да-да, второго сварить не успевали и его никогда не было), а на ужин-картошка с тушёнкой.
Были правда,праздники, когда у одуревших проводников "рефров"(рефрижераторных вагонов)
на банку тушёнки меняли ведро рыбы или свежей капусты к взаимной радости. Им, одуревшим от своих продуктов -
отличная закусь, нам - разнообразие в меню. А один раз, в Хабаровске, вместо сахара, которого не оказалось на складе,
нам дали мешка три изюма. Восторг был неописуемый, но его хватило на пару часов. Челюсти быстро свело, а в чай его
не положишь, компот надоел на третий день и на что-то мы наше счастье быстро обменяли.
Но в Опочке был вообще уникальный случай - прибегает ко мне ПНК (помощник начальника караула) и шепчет: "Товарищ старший
лейтенант, там на путях - сгущёнка!" Я спросонок не сразу понял, но на слово "сгущенка" отреагировал быстро - выскочил
из вагона. И правда, недалеко, на соседних путях из спущенного с горки грузового вагона, в щели вытекали на пути
сгущенно-молочные разливы. Внутри вагона повредило, видимо, бочку со сгущёнкой и она текла, родимая, на землю и шпалы.
Решение пришло мгновенно:"Всю тару - сюда!"
На землю полетел недоеденный суп, кисель и прочее занимавшее наши кастрюльки и банки, которые мы, как цыгане,
возили немерянно. Караул был поднят "в ружьё!" и во всё это начался активный сбор родимого деликатеса.
Но народ и армия едины и, со словами "а чё это вы солдатики тут делаете", возник первый местный житель.
Возник, правда, не надолго, потому, что почти сразу со словами "ё -моё" он исчез,
чтобы через пару секунд появиться со сворой своей родни. А на станциях, как правило все родня,
даже если и не знают об этом. И вот тут такое развернулось соц. соревнование за сбор урожая ТЕКУЩЕГО года
- мама не горюй! Косясь на наши автоматы местные аж рельсы стали облизывать, но у нас к тому времени вся тара
была заполнена и мы стали просто облизывать свои натруженные руки. Сгущёнки собрали столько, что даже подарили
кастрюльку начальнику эшелона (о дорожной градации и ранжировании - далее). Но тут, как и положено, в конце концов,
обо всём узнало местное руководство - начальник станции. Узнал он поздно (к тому времени даже шпалы облизали),
и ему осталось
только заламывая руки вопить:"А-а-а-кт надо соста-а-а-авить, кто свидетели, где уполно-о-о-омоченный(видимо не по поеданию
халявной сгущёнки, а милиции)!?". А мы поехали дальше.
Вот такие гастрономические изыски сопровождали тяжёлый,
на самом деле труд, по сопровождению воинских грузов. В следующий раз - рассказ о психологическом климате в спецкомандировках,
борьбе с врагами и шпионами и многом другом.
А. Дмитриев
